в фиолетово-черном.

Ради этой фразы и стоило сделать лишнюю никчемную запись на моем свирели тончайшей языке сверчков.Юбка крылом метет листву, блуза обнажает плечи. Какое невыносимое сочетание в этом сумасшедшем счастливо, совсем на излете сентябре.
А они пели, как ангелы, потому что девочки с музфака могут обращать плоскую плоть дворовой шестистунки в лиру.Что бы я делала без музыки, кроме как опять же просто жила.
Октябрь - это эль и гоблины, октябрь - это вереск, пропитавшийся сандалом и медовой горечью глинтвейна с червоточиной корицы. И я никогда не расскажу никому о тех часах, когда я оставляла свою беспечность, бросала ее на растерзания всем кошмарнейшим черным псам этого города.Черная шерсть клоками на заголившихся ветвях, черные с алым пасти, в которых сахарными осколками блеклые и матовые клык. Не рвите меня на части, я скину это лиловый, этот густо-фиолетовый, это темно-фиалковый.Я оставлю тетради и заброшу записи,я буду просматривать нежность книг урывками и к звукам - как к чистому роднику. Черные псы, гулкие, рокочущие, я пробегу с вами небом, но не забуду, сколь нам не по пути.
Вам - тяжелый каменный свод серебристых покатых облаков, мне - последние солнечные лучи в просвете листвы и предвосхищение светлого.