Intro

Еще одна мрачная фантазия.

А внутри священного сада рос лишь один цветок, уродливый, с расщепленной головокой, горестно склоненной. Одна часть его шептала:радуйся солнцу;вторая цинично парировала:смотри в землю, которая и примет тебя.Но цветок не погрузился в лоно земли, отдав ей свои силы, потому что его сгрызла злая собака Авва, плод чуждых кошмаров, которым пугали непослушных детей. Она была озлоблена и измучена, ибо привыкла мчаться за солнцем в безнадежном желании обладать им, слившись спешно с огненным шаром и проглотив его.Она стесала когтистые лапы о каменный пурпур земли, едва прикрытой плющем, с оскаленных извечно клыков катилась, орошая бесплодную почву, едкая и горькая слюна.Она была на грани жизни и смерти, но стрсть и алчность снедала ее более бессмысленной гонки.И ей грезилась все вечная ночь и миллиарды холодных звезд, на которых так сладко выть, когда золотой рыбой, диковиной птицей в животе бьется плененное и сломленное светило.
Но однажды бег ее был грубо прерван. Человек, большой и унылый, прихватил ее за загривок. Она билась до последнего и рычание ее слышало и зимнее слепое солнцее, и бледный лунный дневной лик, и погасшие звезды. Она рвала милосердные и неумолимые руки, рвала трешавшую надсадно и алым исходившую плоть, как позже рвала яростно и жалко длинную гремучую цепь. Она выла страшно, как по покойнику, стерегя далекий и заповедный сад, в котором, возделанном чуткими и бездушными руками, встал, вытянулся к солнцу целый полк прекрасных и лишенных индивидуальности цветов.И никто не приходил к шаткой изгороди холимого и нелюбимого заповедного палисадника, где метался плененный монстр, никто не хотел разделить ее боль или же стать ее добычей, дав ей измученному сердцу миг отрады.Только дети сладко и покойно спали в своих нарядных кроватках из беголого дерева. А сад тот был во мне, а я жила в большом и холодном городе и грезила о море.